Арик ЭЛЬМАН - журналист, политолог /специально для газеты «Эхо»/Израиль
В кризисе, который грозит уже на этой неделе похоронить «самое правое правительство за всю историю Израиля» и который разразился, как традиционно бывает в правых правительствах, благодаря правым союзникам-конкурентам «Ликуда», есть немало виновников, однако им трудно предъявлять претензии
Начнем с конца. Глава «Еврейского дома» Нафтали Беннет навлек на себя немало критики, предъявив главе правительства Биньямину Нетаниягу ультиматум — либо портфель министра обороны, либо досрочные выборы. Беннет действительно поставил себя в несколько глупое положение — открыто требуя для себя пост, который правящая партия вряд ли может себе позволить уступить, он загнал себя в угол, и теперь именно на него будет возложена главная вина за распад коалиции и досрочные выборы. Однако с другой стороны, как именно должен был вести себя политик, который уже несколько месяцев обвиняет экс-министра обороны Либермана в некомпетентности, в капитуляции перед ХАМАСом, в неспособности вести израильский генералитет к победе в Газе? Активисты и сторонники «Еврейского дома» просто не поняли бы, если бы Беннет промолчал, когда пост главы оборонного ведомства оказался свободен.
А что же сам Авигдор Либерман? Своим уходом с поста министра обороны лидер НДИ дестабилизировал израильское правительство, подарил ХАМАСу пропагандистский лозунг (повторяемый немалым числом наших собственных израильских идиотов) и фактически расписался в своем бессилии повлиять на оборонную политику кабинета, в котором заседал. С другой стороны, какой еще выход оставался у политика, который, после того как раскрученное СМИ «дело 242» чуть было не привело его партию к электоральному барьеру, пришел в министерство обороны, стремясь укрепить свою репутацию? Либерман хотел напомнить Израилю, что он компетентный управленец, способный стабилизировать министерство обороны после скандалов вокруг дела Элиора Азарии и увольнения Моше Яалона, и добился этой цели. Те, кто потешались над «ефрейтором», возглавившим систему гражданского контроля над армией, вынуждены были проглотить языки.
Однако вместе с тем Либерман должен был хранить свое главное преимущество перед другими израильскими политиками — репутацию человека слова, который не держится за кресло ради кресла, если чувствует, что не способен повлиять на события. Поскольку глава НДИ, придя в министерство обороны, продемонстрировал, что не собирается устраивать революций в этом ключевом нервном узле безопасности страны (Либерман даже не ликвидировал армейское радио «Галей ЦАХАЛ», о чем его буквально умолял весь правый лагерь), ему пришлось работать с израильским генералитетом на условиях, которые определяет генералитет. У израильской военной бюрократии есть свои собственные интересы, которые далеко не всегда совпадают с национальными, но положение наших генералов позволяет им фактически диктовать политикам, какими возможностями в военной сфере те располагают. И практически всегда военные стремятся к более осторожным решениям, сопряженным с меньшим риском эскалации и крупномасштабных операций, ответственность за последствия которых понесут они.
В ситуации, когда Либерман оказался (вместе с Нетаниягу) главным ответственным за политические последствия бездействия против ХАМАСа, за решения кабинета, с которыми он не согласен, и за предлагаемый военными курс, который он не мог изменить, его отставка была абсолютно правильной как с моральной, так и с политической точек зрения. Теперь лидер НДИ стремится ускорить выборы и обещает, что после них партия вернется в правую коалицию — и то, и другое должно способствовать сохранению электоральной популярности Либермана как минимум на нынешнем уровне.
Главный виновник происходящего — премьер-министр Биньямин Нетаниягу — подвергается критике сразу на нескольких фронтах, и часть ее справедлива. Нетаниягу не обеспечил Либерману должной публичной поддержки и не поставил на место Нафтали Беннета, когда тот перешел все рамки цивилизованной дискуссии между партнерами в одном правительстве. Нетаниягу как будто намеренно провоцировал Либермана, когда его канцелярия распространила после заседания кабинета ложную информацию о том, что якобы все министры поддержали прекращение огня. Глава правительства знаком с лидером НДИ не первый год, и должен был понимать, что в таких условиях его отставка — лишь вопрос времени. Если, как сам Нетаниягу часто напоминает, первостепенная задача премьер-министра состоит в обеспечении политической стабильности, он с этой задачей явно не справился.
Однако главная причина кризиса состоит, конечно, не в личных отношениях и не в оскорбленной чести — она в принципиальных разногласиях между Нетаниягу и Либерманом о том, что надо делать в секторе Газы. Нетаниягу неоднократно, публично и однозначно заявлял о том, что не верит в смысл и успех очередной военной операции против ХАМАСа в нынешних условиях, и стремится вернуть спокойствие югу Израиля путем — фактически — достижения договоренностей с террористами. Нетаниягу рассчитывает на то, что внутренние потребности ХАМАСа, его интересы в противостоянии с Абу Мазеном, вес давления со стороны Египта, стремление Катара доказать Израилю и Трампу свою полезность, и, разумеется, однозначная произраильская позиция Вашингтона (в отличие от 2014 года) помогут вернуть ситуацию на Юге к той, которая сложилась после операции «Несокрушимая скала» 4 года назад, без того, чтобы Израиль понес, как тогда, человеческие, материальные и репутационные жертвы.
Парадокс — министр обороны Либерман, которому израильские генералы раз за разом предлагали неудовлетворительные для него оперативные варианты, продолжает верить в способность армии нанести сокрушительный удар по ХАМАСу. Премьер-министр Нетаниягу, с которым наш генералитет соглашается гораздо чаще, предпочитает эти способности армии не проверять на практике.
«Правда редко бывает чистой, и никогда — простой», — сказал Оскар Уайльд. В нынешнем политическом кризисе у каждого ее участника своя правда и своя точка зрения. Какими бы ни были последствия очередной досрочной дестабилизации политической системы, для демократии хорошо, когда принципиальные идеологические разногласия между лидерами выносятся на суд избирателей, которым и придется выбирать, кто больше прав — не в социологических опросах, а возле урны для голосования.
Посетители, находящиеся в группе Читатели, не могут оставлять комментарии к данной публикации.