Иными словами, мир циничен и несправедлив, мы не хуже других, и вообще, отстаньте от нас и дайте пожить спокойно. Люди приспосабливаются и уходят во внутреннюю эмиграцию, хорошо знакомую советской интеллигенции.
Стратегии отрицания реальности хорошо изучены исследователями геноцида, военных преступлений и репрессий в тоталитарных государствах. Исследования отношения немцев к Холокосту показывают, по словам ученого Майкла Марруса, «историю бездействия, безразличия и бесчувствия». Люди отрицали масштаб того, что происходило с евреями, обвиняли в зверствах отдельных функционеров. Мы, немцы, — культурные люди, здесь цивилизованная Европа. Невиновных людей здесь не преследуют, а антисемитизм был всегда, ничего экстраординарного не происходит. Даже в тех случаях, когда люди жили непосредственно рядом с концлагерями, они старались не смотреть, не видеть, не знать. Были и те, кто понимали, что происходит, и внутренне возмущались этим, но считали себя бессильными что-либо изменить.
{banner_inner}
В СССР в период сталинских репрессий отрицание также было массовым явлением: люди пытались найти моральные оправдания тому, что происходило, отрицали масштабы происходящего, обвиняли жертв и отказывались верить, что то, что происходит, идет с ведома руководства партии и самого Сталина. Повесть Лидии Чуковской «Софья Петровна», написанная на рубеже 1939 и 1940 годов, в которой мать теряет рассудок, и веря, и не веря в виновность сына, — одно из наиболее ярких свидетельств того, в какие невыносимые условия может быть поставлен обычный человек в тоталитарной системе.
Продолжение на следующей странице
Посетители, находящиеся в группе Читатели, не могут оставлять комментарии к данной публикации.