Расследование по делу об изнасиловании 7-летней девочки из поселения в округе Биньямин невольно напомнило обществу о людях, играющих ключевую роль в таких делах - следователях по работе с детьми и подростками
Обычно они не дают интервью, но один из них согласился поговорить с нашим корреспондентом на условии, что мы не назовем его имя, и вопросы будут носить самый общий характер: никаких конкретных примеров он приводить не станет, как не станет и комментировать конкретные случаи, чтобы не нарушить конфиденциальность частной жизни подследственных и их семей. Нам не оставалось ничего другого, как согласиться на эти условия.
- Марк (имя вымышленное - Ред.), давайте начнем с того, где именно вы обычно работаете с подследственными? В полиции есть специальная комната?
- Нет. Обычно, если ребенок стал жертвой сексуального или другого преступления, родители приходят с ним в полицию. Но когда ребенок оказывается в участке, видит вокруг множество мужчин в форме, ощущает нервозную обстановку, которая - что там скрывать - свойственна любому полицейскому отделению, он невольно замыкается в себе и не то чтобы отказывается, а просто не может связно рассказать о том, что произошло. Поэтому когда в 1995 году был принят Закон о защите ребенка, в стране были созданы специальные центры, где под одной крышей работают соцработник, врач, проводящий экспертизу, и следователь, который прошел специальную подготовку для работы с детьми и подростками до 14 лет. В первую очередь нам, разумеется, приходится работать с детьми, ставшими жертвами сексуального насилия или издевательств. Цель таких центров - создать максимально дружескую атмосферу, чтобы ребенок вышел из шока, перестал бояться и почувствовал доверие к людям, которые его окружают. Иначе разговорить его сложно.
- То есть главное - завоевать доверие пережившего страшную трагедию маленького человека, стать его другом. И вначале, как я понимаю, вы достигаете этого с помощью игры...
- Гм... Вы, похоже, голливудских фильмов насмотрелись. Нет, ни в какие куклы или во что-то подобное я с детьми не играю. Мы просто беседуем. Моя задача - сделать все, чтобы ребенок почувствовал себя свободно, перестал опасаться меня и следователя, который нередко присутствует при беседе, и ответил на вопросы, которые интересуют следствие. Существует протокол, предписывающий, как именно я должен действовать, которому я обязан следовать. Протокол делит расследование на три этапа: вступительная часть, основная и завершение интервью. На первом этапе я знакомлюсь с ребенком, устанавливаю с ним доверительные отношения, а также проверяю его вербальные способности - насколько хорошо он умеет говорить, в состоянии ли вообще связно рассказать о чем-либо и т.д. Составив впечатление о собеседнике и его возможностях, я перехожу ко второму этапу, цель которого предельно конкретна: собрать необходимую следствию информацию. На этом этапе мне важно разговорить ребенка, сделать так, чтобы он сам, не дожидаясь вопросов, начал обо всем рассказывать, а вопросы лишь должны направлять его рассказ в интересующее нас русло. Поэтому я стараюсь избегать вопросов, на которые ребенок может дать односложный ответ "да" или "нет". Помимо прочего, это делается еще и для того, чтобы не дать адвокатам возможности заявить в суде, что это следователь вложил в уста ребенка ту или иную версию. Словом, чем больше ребенок говорит сам, тем лучше. На заключительном этапе расследования мы просим рассказать детей о том, кому первому они рассказали свою историю, как это сделали, что утаили и т.д. Это помогает подготовить дело к суду, расширить круг свидетелей. Адвокаты, занимающиеся защитой сексуальных преступников, у нас достаточно опытные, хватаются за любую зацепку, поэтому расследование должно отвечать определенным и очень строгим критериям.
- Что самое трудное в вашей работе?
- Сложно сказать… Случаи иногда попадаются чудовищные, от которых, что называется, сносит крышу. Кажется, вроде ты уже все знаешь и все видел, но оказывается, что нет. Человек - поистине страшное существо. Страшное чудовищностью своей фантазии и изобретательностью методов насилия и жестокости. А когда объектом насилия и жестокости становится беззащитный ребенок, это еще страшнее. Но даже если речь идет о заурядных - если, конечно, их можно назвать такими - преступлениях, к этому все равно невозможно привыкнуть. Точнее, если ты привык, значит, надо менять профессию. Но если говорить о профессиональной стороне дела, то одним из самых трудных является решение о том, сможет ли ребенок свидетельствовать в суде, встретиться лицом к лицу со своим насильником и рассказать судьям о том, что произошло? Или все же лучше, чтобы ты свидетельствовал вместо него.
- А всегда ли дети в беседах с тобой говорят правду? И как ты определяешь, насколько ребенок честен?
- Хороший вопрос. Никаких конкретных примеров, как мы договорились, приводить не буду, но - что скрывать! - такие случаи бывали. Обычно речь идет о ситуациях, при которых один родитель, преследуя те или иные интересы, решил оклеветать другого и либо подучил ребенка сорвать, что он стал жертвой сексуальных действий, либо внушил ему это так, что ребенок поверил, что с ним сделали что-то нехорошее. Но обычно такие вымыслы легко разоблачаются, даже в случаях, когда речь идет о далеко не маленьких детях, с которыми хорошо отрепетировали, что и как они должны говорить. И если показания ребенка или подростка не заслуживают доверия, я так и пишу в заключении.
- Ты встречаешься с родителями пострадавших детей?
- Вообще-то это работа соцработника и психолога. Но, конечно, мне приходится с ними сталкиваться. Что тут сказать?! Сексуальный преступник наносит пожизненную травму не только своей жертве, но и ее родителям, всей семье. И это тоже очень больно видеть.
- И последний вопрос: как ты расслабляешься после такой работы?
- Ты имеешь в виду, выпиваю ли я каждый вечер в одиночестве стакан виски? Нет, не выпиваю. У меня есть жена, дети, и лучший способ релаксации - это вечерком пойти с ними в "Синема-Сити" на какой-нибудь боевик или фэнтези. Или посидеть в кафе, поговорить о том, о сем, расспросить, как у детей дела в школе и театральном кружке, как у жены прошел рабочий день. Сам факт, что у меня счастливая, благополучная семья, дает мне силы помогать тем, кто стал жертвами самой темной стороны человеческой натуры.
Лев Пинскер/Новости недели/Израиль
Посетители, находящиеся в группе Читатели, не могут оставлять комментарии к данной публикации.