От провала полиции во время "Стража стен" до отсутствия сдерживания ХАМАСа армией и уступчивости ШАБАСа перед террористами в тюрьмах. Неприятно об этом говорить, неудобно об этом писать, но правду не скроешь: мы слабы. События, которые с незавидной регулярностью то и дело обрушиваются на нас в последнее время, не возникают сами по себе. Это последовательная цепочка, и эта последовательность выглядит очень плохо.
Можно найти тысячу и один ответ на вопрос, как мы способствовали появлению тюрем, где жестокие убийцы получают право организовывать за решеткой ячейки и диктовать начальству условия через избранного ими (демократия, блин!) представителя. Можно сколько угодно объяснять, что это для нашей же пользы и управлять тюрьмой таким образом легче. Чушь! За этой реальностью скрывается одна правда - мы их боимся.
Мы боимся, что, если рассердим террористов, они объявят голодовку и привлекут к себе внимание мировых гуманистов. Может быть, один из них даже умрет. Может, это спровоцирует большие беспорядки в Иудее и Самарии. И вместо того, чтобы поставить перед их носом тарелку и сообщить, что, если кто не желает жрать, пусть сам отвечает за последствия, мы впадаем в истерику, как еврейская мама, при виде террориста, угрожающего голодовкой! Не палестинцы опасаются, что земля загорится у них под ногами, а государство опасается, что ситуация может выйти из-под контроля, и наша армия с ней не сладит. Одна из самых мощных армий в мире.
Бесчисленные легенды о героическом ЦАХАЛе, который энергично реагирует на каждую ракету, и правительстве, без колебаний посылающем солдат к охваченной огнем границе, не скрывают реальности. Да, наши ВВС прекрасно делают все, что в их силах: наносят существенный ущерб тренировочным комплексам, военным лагерям или хранилищам боеприпасов, но сколько же их, право слово, может быть?! Или у нас не хватает мужества убить врага? Все больше и больше бомбовых ударов оставляют впечатляющие картины разбросанных досок, металла, груд мусора и пыли и - нулевых потерь с той стороны.
Может ли кто-нибудь объяснить, почему мы вновь и вновь стремимся не ударить по врагу полной мощью? Почему мы дарим страховку жизни тем, кто стремится нас убить? Почему каждый хамасовский боевик еще не уверовал в то, что ему угрожает смерть? Да и против кого мы воюем? Против ХАМАСа - или против его пустой сторожевой вышки?
"Назовите мне, кого вы считаете врагом: туннель или ХАМАС?", - попросил однажды в незабываемой телевизионной передаче Моше Фейглин бригадного генерала в запасе Гиору Авнера, члена движения "Командующие за безопасность Израиля". "Туннель", - сказал Авнер, и его ответ более чем что-либо свидетельствует о глубине приоритетов.
21-летний Барэль Хадария Шмуэли погиб не из-за тех или иных технических причин или вследствие определенного развертывания сил. Он был убит потому, что мы играем с противником по его правилам игры. Я очень признателен начальнику генерального штаба Авиву Кохави. Но когда он в ответ на общественный гнев, вспыхнувший после смерти бойца, пишет, что "общество, которое не будет поддерживать своих солдат и командиров, даже если они ошибаются, обнаружит, что его никто не защищает", и что "готовность нести потери - условие национальной стойкости", думаю, он упускает из виду то, что по-настоящему укрепляет национальную стойкость.
Продолжение на следующей странице
Посетители, находящиеся в группе Читатели, не могут оставлять комментарии к данной публикации.