На днях вышел из печати в Иерусалимской студии «Клик» роман Марка Горина «Возвращение» с подзаголовком «На перепутье Времени». Марк Горин – хорошо известный на «русской» улице Израиля журналист. До репатриации окончил исторический факультет Донецкого университета и документальное отделение сценарного факультета ВГИКа. Публиковался и работал в местной и центральной печати бывшего СССР.
Вышел роман Марка Горина «Возвращение»
Так кто же убил президента Кеннеди?
После репатриации в 1992 году был сотрудником газеты «Новости недели», затем пресс-секретарем партий «Исраэль ба алия» и «Демократический выбор», после чего до недавнего времени возглавлял газету «Спутник». Печатался в ряде других изданий, в том числе и в газете «Эхо». Много лет сотрудничал с радио РЭКА и с телеканалом ITON.TV с момента его основания и по сегодняшний день.
Марк в журналистике уже больше полувека и продолжает активно трудиться в любимом ремесле; как он сам говорит: «Я не такой старый, просто рано начал». Но, все-таки, первый роман в уже явно немолодом возрасте… Чего вдруг?
- В самом деле, с чего ты взялся за такую большую работу? Всю жизнь в журналистике, короткие, броские, актуальные жанры, и - вдруг… Я уж не говорю о работе мозга… Даже чисто физически: почти 500 компьютерных страниц, это же надо было осуществить…
- Чего вдруг? Даже сам не знаю. Наверное, накопилось, прорвало… Я на самом деле всю жизнь провел в журналистике, практически ничем больше не заработал ни рубля, ни шекеля. Да и сегодня в принципе ничем другим заниматься не хочу и не предполагаю. Хотя над романом работал с большим удовольствием. Было очень интересно заниматься этим, сравнительно новым для себя делом. С другой стороны, этот роман, как я понимаю, чисто журналистский. И дело не в том, что мы с центральным героем Сашей, оказались коллеги. Ведь что такое журналистика? Нас учили, это – факт и комментарий. Как говорил Маяковский: раскаленной губой припади и попей из реки по имени «факт»… Ну вот, и здесь так: факт и большой комментарий. Который, по сути дела, вырастая, становится шире – и объемней – самого факта.
В общем, дело произошло так. Не то была очередная годовщина со дня убийства президента США Джона Кеннеди, не то какая-то публикация вернула к этому событию. И я вдруг вспомнил, что меня еще тогда, лет в 15, поразило, что о Кеннеди и его гибели из «официальных советских источников» говорили не так, не в той тональности, в которой мы привыкли слышать об американцах, о «капиталистах». Вспомнил и задумался по привычке: ведь Освальд, признанный убийцей в США комиссией Уорена, жил у нас в Минске. Американец в СССР! И из 200 (тогда) миллионов граждан США убийцей оказывается именно он. Фактически назначается: суда не было, состязательного процесса между обвинением и защитой не было. И это – в «цитадели демократии»! Освальда почти сразу арестовывают и… через 2 дня его убивают. Да, Хрущев клялся памятью погибшего на фронте сына, что СССР не имел к этому отношения. И, как казалось, ему верили по обе стороны океана. Но… Насколько достоверны были клятвы Хрущева, если он через год проморгал заговор против самого себя? Все ли он знал, в том числе и о своей стране?
- Действительно любопытный подход. А почему именно роман? Ведь ты же ВГИК окончил…
- Как тебе сказать? Ну, ВГИК оказался, в общем-то, приятной случайностью в моей биографии, как ни странно это прозвучит. Был молод, показалось интересным, легко прошел жуткий конкурс, да и «пятая графа»… Люди сходили с ума, поступали годами. А тут удалось, хотя потом почти ничего в кино не сделал (несколько теле-документальных сюжетов не в счет), не хотел расставаться с журналистикой, о чем пишу откровенно в своем мемуаре – рассказываю там об учебе в замечательном уникальном ВУЗе. Эти воспоминания тоже вошли в вышедший двухтомник вместе с романом. Тем не менее, я прежде всего подумал о сценарии политического детектива. Даже начал писать в технологии кинодраматургии: много прямой речи, репортажная запись… И вдруг (опять это «вдруг»!) мне страшно захотелось писать «литературу», именно литературу: философствовать, размышлять о сути явлений – детство героев, молодость, любовь, дороги, страны… Попытаться в погоде, других «приметах» увидеть образ времени. В общем… Я и пошел по линии традиционной русской романной формы: «разбег» времени – 30 лет, три сюжетные линии и так далее…
- Я еще твой роман не читал, но ты интригуешь… Ты, что, всерьез решил разобраться виноват ли Освальд и «кто убил президента Кеннеди?». И почему ты называешь своего героя Сашу – центральным, а не «главным», как говорят все нормальные люди? Что за пижонство?
- Я называю Сашу центральным героем просто потому, что ему отведено больше места на страницах, чем его друзьям – Аркаше и Толику. А подлинно главным героем, как мне кажется, в романе стало Время, которое формировало жизнь обыкновенных людей на планете гораздо сложнее и жестче, чем они того заслуживали. Разумеется, я не планировал искать ответ на вопрос «Кто убил президента Кеннеди?», да это и невозможно. Просто сюжет рассказывает о том, как трое друзей, молодых москвичей-интеллектуалов, узнав, что Освальд, названный убийцей президента, жил одно время в СССР, пытаются защитить доброе имя своей страны от возможных обвинений. Они начинают копаться, выспрашивать и тут на них обрушиваются тяжкие беды: одного толкают под трамвай, остальных увольняют с престижных должностей – просто рок какой-то…. И тут они начинают задумываться: а есть ли у этого рока имя, фамилия, а может и… звание? Действие романа происходит в шести странах, три из них тогда были советскими республиками – это объясняется сюжетной канвой. Она же жестко фиксирует и временные рамки: все начинается за несколько дней до убийства президента Кеннеди (напомню, октябрь 1963 года) и заканчивается в дни августовского путча в Москве. В общем, было над чем подумать. Писатель Эдуард Тополь, с которым мы товариществуем больше пятидесяти лет подарил мне пожелание на обложку: «Желаю роману «Возвращение» хорошей судьбы, внимательного и умного читателя». Вот и мне бы так хотелось.
- А сколько лет ты работал над своим детищем? Погружаясь в реальности прошлого века, не скучал по журналистской актуальности?
- Про количество лет работы над романом - хороший вопрос. Но точного ответа на него нет. Лет семь, наверное, или около того. Где-то посредине работы заказали документальную повесть, проект был интересный. И материально тоже. Перерыв занял, примерно, год. Если б не прерывался, то прозвучало бы предостережением (а не констатацией) присутствующее в тексте предощущение белорусских событий, конфликта на Южном Кавказе, нынешнего кризиса между Россией и Западом – ведь в романе действие начинается почти сразу после Карибского кризиса, когда его дыхание еще чувствовалось. Но актуальность никуда не ушла: мне бы хотелось, чтоб этот роман
послужил пусть крохотной каплей напоминания о мудрости и выдержке, проявленной тогда лидерами великих держав.
О. Грехов
Подпишитесь на наш телеграмм-канал
Посетители, находящиеся в группе Читатели, не могут оставлять комментарии к данной публикации.