Произошла эта история очень давно. Настолько давно, что мобильные телефоны тогда были громадными кнопочными кирпичами, и было их в Израиле аж две модели: "Нокиа" и "Моторола". Ими владели только очень обеспеченные люди. Но я забегаю вперед, лишь отмечу, что герой этого рассказа был уже тогда очень немолод, так что вряд ли ему помешает моя сегодняшняя публикация
Татьяна Богудвиль
Я была студенткой и работала в отделении сосудистой хирургии. Пять дней в неделю интенсивной учебы на иврите и английском, вживание в новый климат и новую культуру, постоянная усталость от необходимости непрерывно складывать пирамидки фраз из непривычных кубиков-слов чужого языка. И, конечно же, ностальгия. По ветру с Невы, по первому снегу, по понятной речи, по залам Эрмитажа и Кировскому балету.
На залах Эрмитажа мы с ним и подружились. Этот пожилой джентльмен выглядел английским лордом даже в больничной сорочке с белым кантиком вместо воротничка, и за несколько сессий обширных послеоперационных перевязок мы успели много всего обсудить. И строгую красоту моего родного города, и богатство экспозиций его музеев, и жизнь в Израиле. Он называл уменьшительными именами известных политических деятелей и отзывался о ком-то с раздражением, о ком-то с теплотой и любовью, вскользь упоминал какую-то важную работу, которую выполнял для правительства, и мы с ним, несмотря на мой не слишком беглый английский и его спотыкающийся иврит, прекрасно друг друга понимали.
А потом была ночная смена. И ночной обход. Не тот большой обход с раздачей лекарств, уходом за несамостоятельными больными, заменой повязок и тому подобное. Просто пятиминутная пробежка по отделению. Короткая остановка у каждой кровати, чтобы убедиться, что пациент хорошо дышит, без натуги и хрипов, не запутался в простынях, не вырвал во сне внутривенный катетер (кровотечение на тромболитической терапии может быть весьма обильным и продолжительным). Потому что заметная доля реанимаций происходит как раз в эти, самые непростые для больных предрассветные часы. То, что я не учла, тихонько приоткрывая занавеску у койки пациента, чтобы послушать его дыхание, - что предрассветные часы тяжелы не только в физическом плане. Границы между явью и сном, реальностью и вымыслом стираются и затушевываются в предрассветной мгле, и можно легко заблудиться в собственном сознании. Хорошо, когда ты юн и крепок духом и телом. Или просыпаешься в собственной постели, посреди уютного и надежного мира собственной квартиры со знакомыми фото внуков на стенах и выключателем на привычном месте. Но когда ты очень немолод, приходишь в себя после тяжелой операции на сосудах, получаешь пять разных видов лекарств и просыпаешься в незнакомой обстановке больничной палаты, не видя рядом ни одного родного лица, опасность делирия или временного помрачения сознания может стать вполне реальной.
Обо всем этом я не думала и очень удивилась, обнаружив в коридоре пожилого пациента, нетвердой, но бодрой походкой направляющегося к выходу из отделения. Полы синей сорочки развевались при ходьбе, и косо срезанная трубка мочевого катетера раскачивалась им в такт.
- Sir, where are you going to? - вопросила удаляющуюся спину пациента.
- Stay where you are!
Пациент обернулся лицом ко мне. В правой ладони он сжимал копеечный китайский нож с выдвижным лезвием, которым его супруга вечером обрезала стебли астр, принесенных любящими родственниками. Оранжевый пластик уверенно покоился в обманчиво расслабленной руке. И вся эта поза хищника, готового защищаться и нападать... В общем, я поняла сразу все. И в чем заключалась очень важная работа, которую пациент выполнял для Государства Израиль. И как появился косой срез трубки катетера. Непонятно было только, как аккуратно разлучить старого воина с его оружием и помочь ему прийти в себя. Убедившись, что я замерла на месте, пациент продолжил путь к выходу, а я бросилась в уголок медсестер - звонить в битахон (больничная охрана). К счастью, доверие к синей форме битахона джентльмен не потерял, и привычному ко всему битахонщику легко удалось убедить его расстаться с оранжевым ножом в обмен на защиту целого охранника с пистолетом в кобуре.
Так мы и стояли двумя группами. С одной стороны мы с напарницей, с другой стороны смущенно ухмыляющийся охранник и пациент, глядящий на нас из-за его спины с негодованием и подозрением. Ждали спешно вызванного врача и пытались разобраться с происшедшим.
Судя по всему, старый разведчик проснулся от тихого шелеста занавески и увидел склонившуюся над ним фигуру в форме медсестры. Она явно что-то проверяла. Видимо, ей надо было удостовериться, что пациент спит (на всякий случай он продолжил дышать медленно и размеренно и только чуть приоткрыл глаза). Раз она проверяла, значит, в комнате происходило что-то тайное и незаконное. Что тайное и незаконное может происходить в больничной палате в четвертом часу утра? Конечно же, контрабанда наркотиков! Итак, все ясно. Медсестра передавала товар кому-то, стоявшему на балконе за раздвижной дверью палаты, герой рассказа узнал о происходящей сделке, и теперь его жизнь не стоила ломаного гроша.
На этой стадии к нам, наконец, присоединился зевающий врач. Сонно покивав на наши объяснения (ему тоже было все ясно), врач сел выписывать рецепт на галоперидол. И тут произошел очередной крутой поворот в этой фантасмагорической истории.
На сцене появилась и выстрелила упомянутая в первом акте "Моторола". Тихо переговорив с кем-то на другом конце виртуального провода, разведчик в отставке протянул трубку врачу. Сонный врач внезапно преобразился, вытянулся по стойке смирно, и следующие несколько минут мы завороженно наблюдали за потоком "так точно" и "никак нет", лившимися из уст врача. Нажав на кнопку отбоя, скисший, как зеленый новобранец, врач смущенно объяснил нам, что он говорил с главой ШАБАКа. Откуда хирург знает по голосу главу спецслужб? Ну, мы же в крошечном Израиле, а не, прости Господи, в Японии. Их дочки ходили в один и тот же иерусалимский садик. Почему родители садиковской группы в курсе страшных государственных тайн, и как все до сих пор не развалилось - это сюжет для отдельной истории, которую напишет кто-нибудь другой. Но в сухом остатке у нас было следующее:
Глава ШАБАКа веско сказал врачу, что, по его сведениям, в больнице "Адасса" случались инциденты с кражей вещей и нецелевым использованием наркотических препаратов. Врач не чувствовал себя вправе спорить с главой столь серьезного учреждения и пообещал обеспечить важному пациенту режим защиты и наибольшего благоприятствования. На практике режим защиты и опеки заключался в том, что пациент забаррикадировался от страшных медсестер в ординаторской, устроив себе походное ложе из парочки одеял, а нам неофициально велели до утра оставить его в покое.
К утру ночная муть сознания разошлась, и разведчик вернулся в палату. Но поскольку признаться в том, что ему что-то померещилось, он не мог даже самому себе, версия о преступном сговоре медсестер и транспортировке наркотиков никуда не делась, лишь стала намного более связной и логичной, так что до самой выписки и он, и его супруга, прежде приветливо улыбавшаяся при встрече, больше не разговаривали со мной об Эрмитаже и ограничивались необходимым минимумом общения.
Тогда мне было ужасно обидно и немного страшно. Особенно когда вспоминались лезвие несерьезного китайского ножа, направленного в мою сторону, и фраза "стой, где стоишь", произнесенная свистящим шепотом. Теперь, по прошествии тридцати лет, я склонна видеть светлую сторону этой истории. Она в том, что профессионализм и бойцовский дух остаются с тобой до конца. Даже когда ты стар, немощен, стоишь в развевающейся больничной сорочке, и демоны делирия кружат над твоей головой.
«Новости недели»
Портал "Детали" - главные новости Израиля. Кликни, чтобы узнать больше!
Канал NEUE ZEITEN TV - Актуально о Германии. Подпишитесь - не пожалеете!
Подпишитесь на наш телеграм-канал
Сайт телеканала ITON.TV
Телеканал ITON.TV в социальных сетях:
https://evreimir.com/
Фото стопкадр youtube.com не имеет прямого отношения к фактам и событиям, о которых говорится в материале и размещено здесь только для иллюстрации.
Посетители, находящиеся в группе Читатели, не могут оставлять комментарии к данной публикации.