Ганна Слуцки (Оганесян)
Было мне 16 лет и я работала "помрежем" на киностудии имени Горького. После школы родители упрятали меня в эту тихую обитель, чтобы я "не покатилась по наклонной". И сейчас я не понимаю, как можно было по наклонной, которой являлась вся страна, подняться ввысь.
До прихода на студию меня все любили. Одноклассники любили за то, что я всегда знала, как элегантно смыться из школы и без билета проникнуть в кино. Друзья любили за иностранные шмотки ( их привозил отец), которые я всем щедро давала поносить. Учителя любили за то, что я уводила с их тоскливых уроков половину класса. Директора школ любили за то, что меня в конце года всегда было за что исключить и сбагрить в другую школу.
И вот я, всеми любимая, попала в киногруппу, где меня возненавидела второй режиссер Женька. Ей было немало лет, но все звали ее - Женька.
Эта женщина никогда не улыбалась, орала на всех, включая начальство, никого не жалела, а потому считалась отличным работником. На доске Почета вечно висела фотография ее мрачного лица. Не любила Женька никого, но меня конкретно ненавидела.
Ежедневно она вывешивала в холле киностудии выговоры, каждый из которых начинался словами " Помощник режиссера Ганна в очередной раз предприняла попытку сорвать съемочный процесс". При всей группе она кричала, что я урод, тупорылая дрянь и далее в той же манере. В перерывах я рыдала в автобусе гримеров и добрые гримерши утешали меня, пудрили мои мокрые щеки.
В фильме участвовали лошади ( снимали гражданскую войну) и Женька раз сто за смену кричала на всю округу: "Ганна, изволь убрать говно из кадра!"
Я тогда вообще перестала спать. Ночами я придумывала для Женьки страшные мести. От капель цианида в ее термос с отваром шиповника до ее смертельной злобы ко мне, когда я, с Оскаром в руках, спускаюсь с трапа самолета... Закончились съемки киномуры с лошадями. Закончились мои страдания. Но долгие годы потом, где-то в углу сознания, я делала все, чтобы доказать Женьке, что я не полное ничтожество, чтобы ей стало стыдно... Хотела славы, чтобы ей было завидно и больно.
Глупость, конечно, но так было. Это из кадра несложно говно убрать, а из жизни почти невозможно. Финал этого случился за год до моего отъезда из страны. Я приехала на киностудию за какими-то документами и в длинном, темном коридоре студии увидела старушку с двумя палками, которыми она помогала себе передвигать ноги. Подошла ближе и узнала Женьку. Она меня не узнала, только спросила, открыта ли медсанчасть.
Нет, нет! Я не проводила ее до этой сраной медсанчасти! Нет, мы не приникли друг к другу и не заплакали. Это я вам в сценарии такую шнягу напишу, а в реальности мне было противно, тошно и гадко. За ее прошлую мерзость, за свое бесчувствие, за все...
Пустое дело, месть. Слышишь, Гамлет, принц, сука, датский?
Оригинал
Посетители, находящиеся в группе Читатели, не могут оставлять комментарии к данной публикации.