До недавнего времени это изменение израильского мировоззрения оказывало лишь ограниченное влияние на политику Израиля. Даже 10 лет назад внешнюю политику Израиля, основанную на антилиберализме, в мире принимали без особого энтузиазма. Консервативным израильтянам пришлось даже пойти навстречу требованиям произраильских президентов США продолжить поиски путей к соглашению с палестинцами. Администрация Рейгана признала Организацию освобождения Палестины, которую возглавлял Ясир Арафат (Yasser Arafat). Джордж Буш-младший (George W. Bush) поддерживал создание Палестинского государства до конца своего президентства, а 10 лет назад даже Нетаньяху поддался давлению США и заявил, что готов согласиться на ту или иную форму Палестинского государства.
А потом мир изменился. За последнее десятилетие США уменьшили свою власть и влияние на Ближнем Востоке. Великие антилиберальные державы Россия и Китай начали заполнять вакуум, и нелиберальные националистические силы, которых 10 лет назад практически не было, заполонили либеральный мир. Израиль ответил на это сменой курса. Некоторых изменений избежать было трудно. Если Израиль в последние годы выстраивает политику специально с учетом интересов России (например, отказался присоединиться к санкциям против Москвы, введенным из-за захвата Крыма и вторжения на Украину, и отказался присоединиться к другим странам, выславшим российских дипломатов после отравления бывшего агента в Великобритании), это объясняется (во всяком случае, отчасти) тем, что США позволили России расширить её влияние в Сирии, наладить союз с Ираном и вновь стать игроком в ближневосточных делах. Если Израиль передаст один из своих торговых портов под управление Китая, что потенциально осложнит заход морских судов США на близлежащую базу, Израиль вряд ли будет единственной страной, стремящейся извлечь выгоду из инициативы Китая «Один пояс, один путь» в то время, когда глобальная роль США видимо сокращается. И если Израиль превратился в выдающегося покровителя, продвигающего ближневосточные диктатуры Египта, Саудовской Аравии и других стран, это лишь в какой-то степени реакция на то, что с момента президентства Барака Обамы США передали свою руководящую роль в регионе этим самым державам.
Однако помимо этой, возможно, прагматичной реакции на геополитические изменения, многие израильтяне также отказались от попыток установить равновесие между либерализмом и еврейским национализмом. Они пытались решить эту задачу на протяжении 70 лет, но она оказалась очень трудной. Как отметил бывший посол Майкл Орен, большая часть израильского электората, и особенно молодые израильтяне, число которых увеличивается, еще больше отклонилась вправо в вопросе о том, что делать с территориями, захваченными в войне 1967 года. На правом поле израильского политического спектра говорят об аннексии поселений на Западном берегу. В июле 2018 года Кнессетом, законодательным органом Израиля, был принят Закон о еврейском национальном государстве, в котором, помимо прочего, говорится, что «право на национальное самоопределение» в Израиле является «уникальным для еврейского народа». Этот закон, возможно, был принят с тем, чтобы сдерживать израильский Верховный суд, который консерваторы считают слишком «неравнодушным» к правам арабов. Но он также представлял собой преднамеренное отклонение равновесия от либерализма. Кроме того, по всей видимости, это можно было бы считать шагом, предшествующим решению проблемы того, что происходит, когда евреи больше не являются большинством на израильской земле. И это не то, что имели в виду первые основатели.
В вопросах внутренней политики и социальных задач страны принимают решения не в вакууме, и уж точно не такая страна, как Израиль, «внутренние» проблемы которой с 1967 года были не просто внутренними и всегда имели международные последствия. И то, в какой степени «антизападный» национализм стал на данный момент доминировать (что Лакер впервые увидел в 2003 году), отчасти объясняется тем, что международный порядок это допускает — а в последнее время даже поощряет. Сегодня у Израиля есть выбор, которого у него не было раньше. Как отмечает Гиль, «мировой порядок, в котором меньшее значение придается правам человека и демократии, окажет меньшее давление на Израиль», и при таком порядке «Израилю будет легче принимать односторонние меры на территориях». Это, безусловно, была точка зрения Нетаньяху. Как он выразился во время встречи со своими венгерскими, польскими и другими коллегами два года назад, «у нас особые отношения с Китаем, и их не волнуют политические вопросы. Моди сказал мне, что ему нужно заботиться об интересах Индии. Россия не ставит политических условий, и Африка тоже. Это делает только Европейский союз». Действительно, правые националистические движения в Европе занимают твердую произраильскую позицию, хотя и поддерживают традиционные антисемитские тенденции. Они восхищаются воинственным национализмом Израиля и его решительным сопротивлением их общему врагу — Европейскому союзу. Даже ультраправые националисты Германии сегодня считают, что Израиль с его растущим национализмом является для их страны «образцом для подражания»
Вполне возможно, что в результате некоторые израильтяне больше не считают, что им нужен либеральный мировой порядок, и что они больше не должны терпеть его критику. Израиль силен в военном отношении, экономически успешен, и теперь у него есть союзники, которым все равно, останется ли Израиль либеральным или демократическим. Разве не может так случиться, что у Израиля будет больше шансов в грядущем глобальном беспорядке, в мире, в котором, как выразился бывший советник Трампа по национальной безопасности Герберт Макмастер (Herbert Raymond McMaster), нет «глобального сообщества», а есть только «арена, где страны… борются за превосходство?»
Интерес США к Израилю
Как же будет жить Израиль в таком мире? Для начала израильтянам придется перестать рассчитывать на поддержку США. Сейчас израильтяне, судя по всему, считают, что даже в постлиберальном мире они всегда смогут полагаться на США как на стратегического союзника, потому что американцы всегда будут считать, что в их интересах поддерживать и защищать Израиль, — и что в лозунге Трампа «Америка — прежде всего» каким-то образом появится еще одна страна.
Однако в историческом плане рассчитывать на это не стоит. Поддержка Израиля Соединенными Штатами никогда не основывалась на убеждении, что она отвечает узким стратегическим интересам Америки. С начала 1940-х годов чиновники в Госдепартаменте и военном ведомстве задавались вопросом, несколько хорошо было бы начать враждовать с десятками миллионов арабов, некоторые из которых сидят на огромных запасах нефти, от имени нескольких сотен тысяч евреев, которые в то время мало что могли кому-либо предложить. Джордж Маршалл (George Marshall), в то время, возможно, самый уважаемый в США чиновник, занимавшийся вопросами национальной безопасности, был категорически против признания Соединенными Штатами израильского государства и, высказывая Трумэну свое несогласие, дошел до того, что был готов нарушить указания президента. Кеннан, выдающийся американский реалист, предупреждал, что если США признают новое еврейское государство, то они будут вечно нести бремя ответственности за его защиту от арабских соседей. Дин Ачесон (Dean Acheson) считал, что в тот момент, когда США поддержали создание государства Израиля, они заняли место Великобритании как «страны, которую на Ближнем Востоке ненавидели больше всего». И, конечно же, по тем же причинам против создания еврейского государства в 1948 году выступили и ближайшие союзники США в Европе.
И с течением десятилетий этот интерес не особо изменился. На протяжении всей холодной войны Израиль был надежным союзником, но трудно утверждать, что эти отношения когда-нибудь представляли «чистую выгоду» для США. В 1970 году произраильский английский интеллектуал Энтони Хартли (Энтони Хартли) в статье в журнале «Комментари» (Commentary) заметил, что в таком простом вопросе, как «политика с позиции силы» у США были «все основания стремиться к тому, чтобы Израиль никогда не появился», а у Советов были «все основания стремиться к тому, чтобы он оставался препятствием на пути примирения между Америкой и арабами». К тому же отношения с Израилем дорого обошлись самим Соединенным Штатам: нефтяное эмбарго 1973 года нанесло непосредственный и серьезный ущерб экономике США и способствовало ослаблению позиций двух президентов. Разумеется, те американцы, которые считали себя «реалистами», никогда не были друзьями Израиля. Президент Дуайт Эйзенхауэр (Dwight Eisenhower) во время Суэцкого кризиса 1956 года подставил под удар Израиль и Великобританию, отчасти чтобы расположить к себе египетского панарабского лидера Гамаля Абдель Насера (Gamal Abdel Nasser). Президент Ричард Никсон (Richard Nixon) и госсекретарь Генри Киссинджер (Henry Kissinger) пытались сбалансировать позиции США на Ближнем Востоке, действуя цинично: то поддерживая, то дестабилизируя Израиль, пытаясь задобрить Египет с Анваром Садатом (Anwar Sadat) во главе.
Сегодня Израиль позиционирует себя в качестве очень важного союзника США в борьбе с терроризмом и исламским фундаментализмом. Многие американцы находят это убедительным, но если не считать важной роли Израиля в сборе и обмене разведданными, его вклад меньше, чем вклад европейских союзников, от которых, как хотелось бы некоторым израильским комментаторам, США должны отказаться. Франция, Великобритания, Германия и другие союзники не только делятся с США ценными разведданными, как это делает Израиль, но и делают то, чего Израиль сделать не может: предоставляют войска. Именно европейские, а не израильские войска сражались в последние полтора десятилетия бок о бок с военнослужащими США в Афганистане и Ираке.
Продолжение на следующей странице
Посетители, находящиеся в группе Читатели, не могут оставлять комментарии к данной публикации.